Introduction

Не по годам развитый ребенок

Точно неизвестно, когда Майкл и Гертруда со своим сыном Говардом переехали в Сан-Франциско. Достаточно сказать, что это было в его раннем детстве.

Антон описывал мне себя как не по годам развитого ребенка, желавшего исследовать, искать некие темные секреты, которые, как он думал, его мать хранила от него. В возрасте семи лет он начал читать книги об оккультном и сверхъестественном. До двенадцати лет он ограничивался литературой наподобие «Дракулы» Брэма Стокера, «Франкенштейна» Мэри Шелли, журналом «Странные истории» и трудами Монтагю Саммерса и Артура Эдварда Вайти о магии и ведовстве. Решив, что все это —фантазии, он перешел к таким книгам, как «Практические уроки гипнотизма» доктора Вильяма Весли Кука и остальной литературе, предлагавшей практическое применение. (Я сомневаюсь в утверждении Антона, что он сам научился гипнозу по книге Кука, но Диана — одна из тех немногих людей, которые знали Антона лучше, чем я, настаивает, что это правда).

Интересы и стиль жизни Антона быстро отдалили его от детей, с которыми он должен был общаться в школе, и его отвращение от соучеников было началом того, что в какой-то момент стало его мрачным мнением о большинстве людей. Он рассказывал мне, как глубоко он ненавидел шумных, неистовых учеников и те занятия, что занимали большинство их времени. Когда другие дети играли в игры с мячом и окунались в тот вид популярной музыки, который Антон называл «шумом», он концентрировался на классике, что в конечном счете заставило его заняться игрой на скрипке.

Во время Второй Мировой войны Антон стал интересоваться военной тематикой и посещал городскую библиотеку, где он читал книги и статьи об армиях, флотах и вооружениях. Он был особенно заинтригован рекламой одного из самым крупных в мире производителей оружия в «Боевых кораблях Джейна», каталоге и журнале военно-морского вооружения, начатого в 1897 Фредом Т.Джейном. Рекламные объявления предлагали для свободной продажи все необходимое для ведения войны: пистолеты, корабли, армады и т.д. Когда Антон изучал спецификации оружейных баронов, таких как семья Крупп, которая обеспечивала нацистов во время Второй Мировой войны вооружением, созданным руками невольных рабочих, он начал думать об причинах войн и источниках их финансирования. Вот его мысли, переданные мне: (выделенные курсивом, так как это изложение его измышлений, а не прямая цитата).

«Кажется, что если вы хотите начать, вы можете нанять армию и флот, которые будут драться за вас. Смотрите, вот этот парень, Фрэнсис Баннерман, который купил остров вдоль реки Гудзон, выстроил замок с запасом оружия, достаточным для уничтожения целого мира. Если где-то начинается война, он поставляет оружие любой стороне, у которой есть деньги. Это так просто. Военные лидеры просто приобретают достаточно вооружения для армии и флота из Арсенала Баннермана и легко получают контроль над судьбами миллионов людей. Для производителей оружия — это просто коммерческое предложение. Все население участвует в войнах, предполагая, что есть одна сторона против другой стороны. Тем не менее есть еще они — поставщики оружия и снаряжения, прямо в центре боевых действий, даже в тех местах, где люди сражаются за идеологию, и они под полой снабжают армии и флоты врагов, которые пытаются уничтожить те самые страны, в которых они, торговцы оружием, живут».

Как ни странно, Антон лично заказал себе из каталога Баннермана кепи немецкого Африканского корпуса и кепи французского Иностранного легиона, которые он носил в старших классах. Но, как он утверждал, эти наряды не указывали на непреодолимую тягу к военной среде. Наоборот, он не хотел участвовать ни в чем, имеющем отношение к армии, даже отказался идти на курсы ROTC (военной подготовки), предлагаемых в его школе. Он также ненавидел и искал пути не посещать уроки физкультуры.

«Я ненавидел этих скрытых гомосексуалистов и слишком увлеченных качков, с которыми надо было перетираться в спортзале» — процитировал свои слова Антон, которые он высказал одному из своих немногих дружков в старшей школе. Однако, он добавил, товарищ не смог понять эту точку зрения, и, как он осознал, большинство одноклассников считали его странным.

С другой стороны, Антон полагал, что он — «остров здравомыслия, окруженный шумными и дикими кретинами-подростками, постоянно заряженными энергией, подавляемой дома». Каждый раз во время поездки в школьном автобусе, он чувствовал себя словно заключенным в «клетку с варварскими обезьянами». Когда Антона заставили ходить на уроки физкультуры, несмотря на его яростные протесты, он только научился чувствовать презрение к слишком буйным, сдирающим полотенце, спортивным мальчикам. Он ненавидел футбол, бейсбол и баскетбол — чисто американские виды спорта; и даже ослы были слишком умные, чтобы просто бегать по кругу — думал он. Антон хотел ходить на дзюдо вместо физкультуры. Так как в школе это не преподавали, Антон умудрился убедить врача написать ему справку об освобождении от уроков физкультуры по состоянию здоровья: ранний признак того, что он готов был идти на любой подлог для достижения желанной цели.

В конце концов у Антона получилось пойти на дзюдо. Но, вопреки его рассказам о том, как он его использовал при нападении, он предпочитал неконтактные способы защиты. Во время его многих откровенных, самораскрывающих разговоров со мной, он поведал, как отвратительно было ему вступать в физический контакт с людьми, которых он называл «человеческим мусором». Он всегда носил с собою пистолет и уверял меня, что он не раздумывая применит его для защиты от нападающих вместо того, чтобы вступать с ними в физическую борьбу. Однако, был случай на вечеринке, когда два пьяных драчуна пытались наехать на Антона, и тот, не желая прилюдно показывать заряженный пистолет, и в принципе боясь стрелять в полной народу комнате, разрулил ситуацию, сделав «розочку» из бутылки вина и направив ее на врагов, которые решили отступить.

Наряду со чтением, музыка стала страстью Антона с его раннего детства. Он недолго играл на скрипке; в подростковом возрасте он больше всего предпочитал гобой. Его рассказ о том, что он играл на гобое в оркестре, обеспечивающим музыку для сан-франциского балета подвергалась сомнению; однако существует факт, что в возрасте 16-ти лет он играл на гобое в балетном оркестре (необязательно «Оркестре Балета Сан-Франциско»).

К семнадцатилетнему возрасту он разочаровался в гобое и сконцентрировался на клавишных инструментах, дающих возможность воспроизводить музыку различных тембров. Без учителей и нотных альбомов он овладел роялем — самым сложным из органов и той стервой среди механических штуковин, на которой умеют играть избранные музыканты, — каллиопой.