Как безумный ученый, нетерпеливо смешивающий химические вещества в своей лаборатории, чтобы получить то единственно правильное вещество, так ЛаВей стоит за своим клавишным инструментом, настраивая его для достижения точного сочетания тонов. Огибающие атаки, сустейна и затухания тщательно отрегулированы таким способом, что как он знает, вызовет наиболее эффективные звуки для достижения своих целей. То, что начинается как некоторое шипение, медленно меняет тон, бегая вверх и вниз по шкале, когда он нажимает на клавиши. Другой поворот ручки и ползункового регулятора вверх обостряет обертоны на более металлическое звучание. Через полчаса или около того проб и регулирования, шипящий звук стал пугающе точным воспроизведением бурлескных шипящих цимбал ЛаВей улыбается, тестируя свой новый звук на черновой версии «Night Train».
После долгих лет игры на пыхтящих каллиопах, следя за давлением пара, чтобы не произошел взрыв, или на старых театральных органах, которые имели только одну или две предварительно установленные функции, с четвертью нот , которые либо не работают, либо гудят (нота, что по-прежнему играет, даже когда палец музыканта покидает клавишу), ЛаВей встревожен тем, как далеко мы продвинулись технологически, в то время когда отстали в музыкальном плане. «Однако было очень весело играть на старых органах Hammonds. Они построены как автоматы игры в пинбол — на них можно играть просто до угару. Вы не должны были беспокоиться о сложных настройках — просто играйте музыку. Но вы бы не смогли получить тот спектр звуков, доступный сегодня на синтезаторах.
Большинству людей не хватает терпения и умения, нужного для адекватного воспроизведения сложных звуков, которые он использует. «Я часами создавал звук казы на синтезаторе стоимостью в несколько тысяч долларов - Prophet 5 - когда я мог бы купить реальный инструмент за 25 ¢». Снова и снова ему говорили, что некоторые вещи «невозможно» или «неестественно» программировать на синтезаторе. Не слушая эти реплики, ЛаВей создает очень реалистичное звучание различных инструментов. «Я могу играть «Полет шмеля» одной ногой, я могу играть Минутный Вальс за 45 секунд, и я могу играть Фауста очень медленно».
«Я, вероятно, получил наилучшее обучение клавишным инструментам, играя в цирках и на карнавалах, — говорит ЛаВей. — Там, где синтезатору не хватало реализма, нужно было наверстать в технике. Вы не можете играть звук трубы, для примера, так, как вы играете длительный звук струн, живой трубач уже задохнется! Туба является простым духовым инструментом, но к времени появления нот, они громко и жалобно скулят. Когда вы играете на аккордеоне, вы перемещаете меха сильфона внутрь и наружу все время, поэтому когда вы играете на синтезаторе, только используя швеллеровую педаль, чтобы сделать звук громче или мягче, создается более правдоподобная иллюзия».
ЛаВей не играет популярную музыку, которую вы всегда можете услышать на радио и в общественных местах. У него единственное строгое определение хорошей музыки: она должна быть чувственной и вызывать воспоминания. «Я отказываюсь быть музыкантом музыканта». В его списке преобладают лирические, романтические мелодии 30-х и 40-х годов, хотя он также использует эффективную музыку из 20-х или 60-х, пока она соответствует его критериям. Музыка — важная часть в жизни ЛаВея, и он всегда играет песни в значительной степени забытые большинством, настоящую «оккультную» музыку.
«Если бы у меня не было этих синтезаторов, я не знаю, что бы делал. Это единственная вещь, которая выступает в качестве своего рода якоря. Всякий раз, когда кто-то начинает унижать меня так убедительно, что я начинаю сам ему верить, я сажусь за эти синтезаторы и начинаю делать то, что никто другой не в состоянии сделать — вспоминать песни, которые никто не помнит, играть песни так, как их уже больше не играют».
ЛаВей восхищается слегка вычурной техникой органиста Пола Карсона в его радио-программе «Мост в Страну Мечты» в 30-х и 40-х годах. Карсон также играл музыку для других шоу, таких как «Семья Одного Человека» и «Я люблю тайны». Профессиональные музыканты шутили о том, что ЛаВей как бы выдавливал эмоции из песни. «Я люблю не ерундовую музыку, — говорит ЛаВей. — С прямым толкованием, но не пеструю дешевку или ударами врезающююся в мозг, а заполненную энергией, чтобы выявить реальные сильные стороны произведения. Это все зависит от аранжировки и оркестровки. Люди так больше не играют, за исключением клубов Лас-Вегаса, итальянских пикников, еврейских свадеб - Klezmorim, и музыкальных групп в средней школе».
Учитывая, что когда вы слушаете музыкальное произведение, практически забытое остальным миром, вероятность того, что кто-то слушает ту же музыку, в то же время, что и вы, не очень высокая. Если это вызывающая некие чувства музыка, так это еще лучше, потому что, если действительно существует некая безымянная сила, которую мы можем задействовать, ваше повышенное ощущение музыки в этот момент времени будет сиять, как маяк. ЛаВей чувствует, что эта уникальность имеет важное значение для успешной ритуализации. «Tiny Tim был замечательным медиумом для тех старых песен, спетых прямо — он узнал их, слушая старые потертые записи. Он, должно быть, был далеко впереди своего времени».
Учитывая дьявольские наклонности Антона ЛаВея, можно подозревать, что он неизбежно попытается совместить эти два увлечения в своих экспериментах. Действительно, он занимается этим уже в течение очень долгого времени — отдает должное музыке в качестве катализатора для некоторых из его самых успешных магических проектов.
Его исследования физического воздействия музыки привели его к работе Теслы «черный ящик». Это было небольшое устройство, которое производило «черный звук», вибрации при такой низкой частоте, что были едва слышны для человеческого уха, но которые имели катастрофические последствия для любой структуры, на которую был направлен звук, заставляя ее вибрировать против самой себя и в конечном итоге развалиться. Это звук землетрясений и львиный рык, тупое пульсирование, который ощущается больше, чем слышится. Чтобы проверить свою черную коробку, Тесла прикрепил ее к строящемуся зданию недалеко от его мастерской. Вернувшись, он обнаружил, что здание получило структурные повреждения.
ЛаВей также экспериментировал с «белым» и «розовым» шумом, кроме «черного звука». Он использует пифагорейские теории и преимущества Чистого Строя для получения текстур в звуках, настраивая каждый тон отдельно. Добавляя это знание к эмоциональным реакциям, что он наблюдает людей, он разработал методы создания музыкальных эффектов, которые выходят далеко за рамки простой игры мелодий. «Музыка очень возбуждающа — как и запах.Она может вызвать глубокие воспоминая и чувства за считанные секунды. Гораздо более полные, чем даже фотографии. Вы можете создать определенное визуальное отстранение от фотографии — но не от музыки. Она целиком обволакивает вас и нет никакого способа избежать ее. Это большое испытание чувствительности — степень реакции на музыку. Я использую его все время. Я называю это моим «Музыкальным Тестом».
«Люди сегодня не хотят слушать правду. Они очень боятся спокойствия и тишины — они боятся начать понимать свои мотивы слишком хорошо. Они держат постоянный поток шума, чтобы защитить себя, построить стену против истины. Как африканские туземцы, которые бьют в барабаны, гремят тыквами, звенят колоколами, чтобы отпугнуть злых духов. Пока есть достаточно шума, нечего бояться — или слышать. Но они услышат. Времена меняются».
«Существуют, по словам ЛаВея, определенные непреодолимые «Эти самые звуки», вызывающие универсальную реакцию у всех живых существ на очень примитивном уровне. Это верно и для животных, даже для растений. Аккорды одного вида заставляют нас смеяться, в то время как другие вгоняют нас в депрессию. Гитлер использовал такую универсальность для своей пользы в побуждающих, принуждающих маршах Третьего рейха. Музыка Герберта Виндта и других немецких композиторов времен Второй мировой войны в конечном итоге будет признана хорошей музыкой».
«Необычные приложения обычных вещей — тысячи людей имеют синтезаторы, но сколько используют их так, как я? Сейчас практически нелегально использовать синтезатор для моих целей; это может быть даже записано в законах. Вызывать эмоции энергией песен, такими как «I Remember You» может тоже быть нарушением закона. Как часто вы слышите подобную музыку по радио»? Так как ЛаВей выучил большинство песен, что он играет, на слух, он не ограничивается небольшим репертуаром песен, он не зависит от нотных записей. Он наслаждается свободой подключения к любой мелодии, что он пожелал играть в данный момент. Когда он записывает свою музыку, он обычно делает это в один дубль, позволив своей интуиции вести его, чтобы использовать спонтанность живого исполнения.
«Я, наверное, не буду играть песню завтра так, как я играю ее сегодня. Лишь уличный торговец говорит то же самое, теми же выражениями, не меняя ни слова. Если музыка является языком, почему люди не используют ее с той же тонкостью, нюансами, и гибкостью, как они делают в разговорной речи? Наверное, потому, что они не используют ту же лексику и тоны как когда-то давно. Говорят, что характер людей находит свое отражение в их музыке. Наша культура является прекрасным примером. Если люди здесь живут и общаются с помощью односложных слов без цвета, без разнообразия, без оттенков, как мы можем ожидать, что наш музыкальный язык будет другим»?
ЛаВей пренебрежительно относится к современной музыке, написанной и исполняемой на синтезаторах. «Это как новая одежда императора — конечно, они могут сидеть и издавать дикие шумы на синтезаторах, называя это музыкой — кто их оспорит? Но стоит попросить их подвинуть стул и сыграть «Девушка в Калико» или «Искушение», или даже простую драматическую версию «Звездно-полосатого знамени», и они с треском провалятся. Они слишком претенциозны. Они не умеют просто играть песни».
Не лучшего мнения ЛаВей и об рок-музыке. Он считает современный рок частью текущей десенсибилизирующей и деэмоционизирующей тенденций страны. Правда, у ЛаВея есть доброе слово для Сида Вишеса и его версии «My Way». «Это было настолько ирреальным, что оно действительно звучало вдохновенно. Оно подходит моим вкусам. Эту песню приятно слушать снова и снова». Если предположить, что «Black Metal»— это выражение Сатанизма в рок-музыке, то музыка, которую играет и любит Антон ЛаВей, полностью это опровергает. Как указано в Сатанинской Библии, Сатанинские принципы подразумевают увеличение физического осознания, а не умервщление чувств, что причиняет громкая музыка. Обсуждая миф о Сатанинском влиянии на рок-музыку, ЛаВей заявляет: «Они нуждались в противнике. Что бы они делали без нас?»
«На самом деле Сатанинская символика — это единственное, что держит рок-музыку в живых последние несколько лет. После появления MTV, музыкальные группы полностью полагаются на визуальные эффекты. Что еще они могут продать? Они, конечно, не могут рассчитывать на другие музыкальные заслуги. Подростки покупают альбомы как знаки принадлежности. Теперь они спокойно признаются, что они «не слушают слова, им просто нравится обложка альбома» — и сатанинские изображения являются наиболее драматичными. К тому же это создает ощущение протеста, свойственного большинству молодежи. Музыкальная индустрия уже истощила все свои ресурсы, поэтому они достали самый мощный козырь, который они могли придумать — Сатанизм. Дэвид Ли Роз даже слегка пошутил в названии одного из его хитов 1987 года, используя последние слова из Сатанинской Библии, изданной «Yankee Rose». Но все эти рок-группы, за исключением King Diamond, который имеет смелость открыто поддерживать Сатанизм и не делает секрета из его преданности делу, яростно отрицают обвинения, что они выступают за поклонение дьяволу — вся их деятельность только на сцене. Это старая история использования имени Дьявола для миллионных заработков, но нежелание играть в игру Дьявола».
Нынешняя молодежь всю свою жизнь видела Сатанинские символы. Они называют себя Сатанистами, потому что это круто, это соответствует их бунтарскому духу, и все их друзья так поступают. Они делают «знак рогов» как простой знак приветствия, также как молодежь 60-х годов делала «знак мира». ЛаВей писал в Сатанинской Библии «Знак рогов скоро явится многим, а не только избранным», но он понятия не имел, насколько стали пророческими эти слова. Но на каждого молодого человека, которого вы видите держащим «знак рогов» на рок-концертах, но не понимающим его глубокий Сатанинский смысл, существуют другие, которые приватно обсуждают истинные Сатанинские принципы между классами в Гарварде или перед большим собранием в офисе.
Сатанинская музыка — это не тяжелый метал или рок-н-ролл. Реальное Сатанинское влияние заметно в возрождении лирической, чувственной музыки, которую ЛаВей играл всю свою жизнь. «Музыкальная индустрия зашла слишком в одном направлении — и это создало благоприятные условия для обратного, в этом случае возврата к лирической музыке. Когда люди почувствовали вкус этой музыки, они упиваются ею, как мучимый жаждой человек пьет воду глотками. Это так приятно по сравнению с шумами, которые были навязаны нам в течение последних 30 лет».
«Возрождение уже началось. Все, в чем оно нуждается — это название. Вы не можете продать что-нибудь, не прилепив броскую этикетку. Появится кто-то умный и придумает новое имя, и тогда в музыкальных магазинах можно создавать новые разделы записей. Музыка, которую я пропагандирую, это не известная группа, не джаз, не соул, не свинг. Это прямое исполнение популярных песен, которые, вероятно, получили небольшой всплеск внимания на радио, когда они впервые были выпущены, но потом были забыты, возможно потому что они не стали хитами продаж или их не играли в правильных фильмах, хотя они могли быть использованы в качестве фоновой музыки. Они уже сейчас записаны такими исполнителями, как Линда Ронзтадт и Пиа Задора — и количество переизданных песен Руди Валли, Бадди Кларка, Аль-Джонсона и Ната Кинга Коула растут больше с каждым днем. Это неизбежно».
Конечно, когда все будут исполнять эту «новую» музыку, один аспект магии уйдет навсегда: эксклюзивность. Если музыку можно услышать везде, сила ее уникальности исчезнет. «Не беда, — отвечает ЛаВей. — Эмоциональная сила этой музыки сама по себе никогда не растворится, если ее исполнять без искажений. Каждый сделает это великое открытие и попытаться продать его мне обратно в новой упаковке. Это всегда компромисс. Но мир станет немного более приятным местом для жизни».
©Agnemir
http://darksunrising.narod.ru/