Это 1948, Лос-Анджелес знойной ночью. Переступите через порог старого театра бурлеска, спасаясь от хриплого, настойчивого голоса зазывалы на улице. Запахи из лобби — попкорн, сигарный дым, дезинфицирующий раствор, кола — смешиваются с ароматом заплесневелого старого ковра театра. Пройдите через затхлые шторы внутрь театра и вдохните кислый запах бутылок мускателя, которые упали с рук дремлющих пьяниц в заднем ряду, всегда с грохотом катающихся по полу, когда девушка на сцене исполняет ее самые пленительные телодвижения.
Упадите на сиденье как можно ближе к сцене, вдоль центрального прохода. Отсюда вы можете полностью наблюдать представление. Откиньтесь на спинку сидения, положите шляпу на колени и ждите поднятия занавеса.
Сидя на этом месте, вы можете заметить бледного, темноволосого молодого человека, который проскальзывает через боковые шторки, держа какие-то ноты, его действия не быстрые, но уверенные, отпрактикованые. Он раскладывает исписанную карандашом бумагу перед собой, и еще имеет достаточно времени, чтобы закурить сигарету над листами, пока рабочие сцены закрывают боковые проходы. Молодой человек начинает первыми ликующими аккордами, давая сигнал выступающим. Выражение его лица приобретает едва заметную гордую улыбку, когда следующая девушка выглядывает через занавес, готовая выступать. Свет гаснет и остается одно синее пятно на сцене.
Пышная молодая блондинка начинает свой медленный стриптиз, пока органист играет в «Гимн Любви». Её движения одновременно по-девичьи невинные и непреодолимо чувственные. Вы замечаете их обоих, танцовщицу и музыканта, ваш взгляд переходит от ее волнующего тела до его колдовского взгляда, наблюдающего за ней, его руки, движущейся в такт с ней по клавишам, контролируя ее из полутьмы.
Каждую пару недель в театре бурлеска «Майа» тематика выступлений изменялась. Этот спектакль был создан в Париже, так что органист играл пиратскую, рукописную копию «Гимна Любви», только что составленной аккомпаниатором Эдит Пиаф, еще не выпущенного в этой стране. Танцовщицей была Мэрилин Монро.
Карнавальный сезон заканчивается к тому времени, когда холодный зимний ветер заставляет людей прятаться в дома, оставляя замерзшую ярмарочную площадку пустынной. Те, кто может, берутся за другую работу, ожидая, пока труппа воссоединится весной еще на один тур. Тони ЛаВей заработал репутацию яркой личности (и надежного музыканта) у владельцев театра бурлеска, и не имел проблем с поиском работы в стриптизных салонах Лос-Анджелеса. Он работал в «Майя» и «Бербанк», двух наиболее популярных театрах, а также Zucca, легендарном ночном клубе в Калвер-Сити. Мэрилин Монро (попеременно «Мэрилин Марлоу», «Норин Мортенсен» и «Мона Монро») недавно была отвержена «Коламбией Пикчерс» и приняла предложение театрального менеджера , «пока не найдется что-то получше». Ей нужны были деньги, чтобы снимать комнату в Hollywood Studio Club, жилом комплексе, полном других восходящих звезд и просто надеющихся, в пределах досягаемости Центрального кастингового агентства.
Антону было 18 лет, хотя он утверждал, что все 25. «Мэрилин говорила, что ей было 22, но я не поверил ей. Казалось, что каждая девушка, с которой я встречался или работал, «была 22-летней». 16-летние выбирали этот возраст, потому что они думали, что никто не поверит им, если бы они сказали «21» и 28-летние полагали, что они все еще выглядят достаточно молодо, чтобы это сошло им с рук. Имея уже опыт позирования для десятка эротических журналов и пары эпизодических ролей в кино, первое кино с участием Мэрилин (как стриптизерши в Lady Chorus) было выпущено, и Мэрилин и Антон пошли посмотреть его вместе. «Она, казалось, была больше заинтересована в реакции зрителей, чем в наблюдении себя на экране. Для нее было трудно понять, что та женщина на экране была ей самой».
Как танцовщица бурлеска, «... она была той, что другие девушки называют «тянущей резину», означающее, что она медленно снимала одежду», говорит Антон. «Более вежливым термином был «экзотический оргазмический акт», в отличие от более неистового, быстро заканчивающегося выступления. Большинству мужчин это понравилось — да, некоторые засыпали, но большинству понравилось быть дразнимыми. Для девушек, которые хотели быть артистами, обязательно надо было научиться «тянуть резину»».
«Я всегда вызываю все самое неприличное и порочное у женщины. Даже когда они думают, что они являются правильными, приемлемыми и чистыми, я вызываю все самое греховное у них. Это потому, что я считаюсь таким воплощением зла и нечестивости, что они чувствуют, что могут действовать более негодно в моем присутствии, чем в обществе любого другого человека».
У нее были некоторые проблемы с режиссером. Она хотела начинать свое выступление с композицией «Это магия», ставшей популярной благодаря Дорис Дэй. Затем бы следовал «Сын природы», очень красивая песня Еден Ахбез. Но режиссер беспокоился, что это могло усыпить клиентов. Он заменил «Сына природы» «Медленным кораблем в Китай». «Лучшее, что вы когда-нибудь можете научиться — это просто любить и быть любимым». Это было его работой — убедиться, что выступления девушек достаточно разнообразны, чтобы сохранить шоу живым и нескучным. Мэрилин чувствовала себя более уверенной с медленными вещами, такими как «Глубокая ночь». Антон был согласен с ее выбором музыки. «Она не подходит для выступлений в быстром темпе, таких как «Рэгтайм Ковбой Джо» — похожими, как ни странно, на вещи, которые она позже делала в фильмах ... такие вещи, как «Жаркая Волна» и «Одичание». Но ее настоящая привлекательность была в ее мягких чертах и почти болезненно белой, преувеличенно пышной плоти. Она нуждалась в музыке, которая будет подчеркивать эти характеристики».
Именно эта необыкновенно белая кожа в первую очередь привлекла Антона к Мэрилин. «Она была действительно воплощением этого увлечения, которое я испытываю к такой полупрозрачной, бледной коже. Я никогда особо не интересовался блондинками в частности, до встречи с Мэрилин. Но я могу припомнить одну вечеринку моих друзей, когда мне было 16 лет. Когда мы зашли в комнату, куча подростков боролись на полу, и эта девушка лежала с платьем, задранным выше ее задницы. Я увидел эти тонкие трусики, протянутые через ее белые, пухлые бедра ..., она была блондинкой, с тем же типом кожи. Для меня она была еще одной школьницей — у меня никогда не было никакого любовного интереса к ней. Я не о чем тогда не подумал, отвернулся и пошел по своим делам. Это просто доказывает, что вы никогда не сможете предсказать, как и когда E.C.I. (Кристаллизация эротической инерции: момент, когда фиксируется сексуальный архетип / фетиш.) произойдет. Это не то, что вы можете планировать — это просто происходит».
Случайности живут в памяти вечно. «Единственное, что у меня есть — это мои воспоминания, и они — единственное, в чем мы можем быть уверены. Любой, кто пытается лишить меня моих воспоминаний, становится моим самым худшим врагом. Воспоминания и эстетика — это мое все. Это действительно единственное, что имеет смысл».
Мэрилин была довольно высокого мнения об Антоне в качестве музыканта. «Мы встретились во время ее «музыкальной фазы», когда она крутила роман с Фредом Каргером, музыкальным режиссером «Коламбии»». Между выступлениями в тот первый вечер, Антон подошел к Мэрилин с предложением добавить некоторые песни к сценарию. К началу третьего сета, Антон вставил пару припевов из «Возлюбленного моей мечты» и «Глубокой ночи». Мэрилин благодарно ответила за его мастерство выбирать самое подходящее из каждой музыкальной композиции. Хотя она раздевалась только до стрингов, ее движения отдали толпу в ее власть. Когда она закончила свой танец, они оба знали, что они будут любовниками.
Хотя время, которое они провели вместе, было кратким, они были неразлучны и пылки, как могут быть только молодые влюбленные. ЛаВей с Мэрилин переехали в мотель на бульваре Вашингтона. «Это была типичная вшивая ночлежка, как и следовало ожидать в этом районе города, но она была дешевой и там была кровать». Экономика сыграла свою роль в его перемещении. Она получала $ 12 в день, как стриптизерша ... на 2 $ больше, чем Антон.
Иногда после выхода из театра они катались по «Спидвею» от «Океанского парка» на Понтиаке Мэрилин. «Спидвеем» была неумело названная длинная полоса узкой, с Горшковыми отверстиями, двухполюсной дороги, идущей вдоль океана. Нефтяные вышки стремились вверх и вниз в темноту по обе стороны от покрытого песком переулка.
«Однажды ночью автомобиль Мэрилин сломался, примерно в миле от города, и нам пришлось пройти весь путь обратно. Мы добрались до остановки междугородного поезда в Венеции и ожидали целую вечность. Эти «Красные вагоны» приходили примерно раз в час — они проходили весь путь от Венецианского пирса до Голливуда по Венецианскому бульвару».
«Те поезда шли довольно быстро — некоторые говорили, что они достигали до 60 миль в час по ночам, когда не было большого дорожного движения. Когда они достигали этой скорости, поезд начинал колебаться, крениться и раскачиваться. Со стуком колес под полом вы чувствуете себя почти как на американских горках. Это были дни, когда сиденья общественных вагонов хранили тот особенный запах от потных задниц, прилипающих к ним целый день».
Они прошли по всему поезду в последний вагон. Чуть ли не единственным человеком в поезде в это время ночи был машинист и он, естественно, не пошел бы в последний вагон. Только двое пьяниц спали на сидениях, вот и все люди. Других пассажиров ритмические движения вагона усыпили бы, но Мэрилин они возбудили. Она плотно прижалась к Антону, затем встала, задрала свое обтягивающее платье и села к нему на колени. «Мы занимались любовью там, в последнем вагоне — все это было очень возбуждающим, так как пьяницы могли в любой момент проснуться и увидеть нас. Она обожала элемент опасности. Мы занимались любовью в местах, где был шанс, что нас обнаружат — на кладбище, на заднем сиденье ее машины, в заброшенном здании ... ей нравились острые ощущения».
«Наш мотель находился возле Редондо, поэтому, когда мы сошли с поезда, нам пришлось срезать путь через семь или восемь пустырей. В то время в Лос-Анджелесе было много огромных пустырей, таких, что изуродованное тело жертвы убийства могло быть выброшено незамеченным до утра. Уже светало, когда мы, наконец, добрались до мотеля. Следующим утром нам пришлось возвращаться обратно и отбуксировать автомобиль в ремонт. Водитель эвакуатора собирался взять с нас что-то вроде $25, но Мэрилин умудрилась уговорить его сделать это бесплатно. Женщины на такое способны».
Хотя у Мэрилин не было никаких проблем с очарованием мужчин, что нельзя было сказать об ее автомобиле. «Она была ужасным водителем, — утверждает Антон. — Однажды она столкнулась с машиной священника. Въехала в него задом, когда он стоял на красном свете светофора. Конечно, он не мог выругаться, но по его лицу можно было сказать, что он сильно возмущен. Некоторые считают, что этот инцидент нес в себе глубокий символизм. Возможно, так и было. Ее отношение к религии совершенно испортились незадолго до встречи с Антоном. Ей всю ее жизнь рассказали, какая она негодная и греховная и плохая. Последняя капля упала за полмесяца до того, как она врезалась в священника. Она пришла в Комнату чтения христианской науки и действительно попыталась прочитать этот материал. Наконец она вышла, и решила, что никто не в состоянии это читать — оно просто не имеет никакого смысла». Антон предположил, что одна из причин их совместимости — их взаимное презрение к религии.
Мэрилин была очарована рассказами Антона о его жизни на карнавале и его постоянно углубляющимися изучениями Черных Искусств. Пока они ехали по ночным улицам Лос-Анджелеса, она всегда хотела слушать все больше об оккультизме и о смерти — исследовать границы всего того странного и причудливого, о чем Антон знал все больше и больше.
ЛаВея и Мэрилин также объединяла жажда к культуре. Пол Валентин (он же «Вал Валентино») был исключительно одаренным танцором и балетмейстером в театре Майя. Он был в то время женат на легендарной стриптизерше Лили Санкт-Сир, чьим выступлениям Антон аккомпанировал в клубе Zucca. «Пол Валентин считал меня странным парнем. Мы с Мэрилин часто приходили вместе на предварительный просмотр арт-фильмов, таких как «Амок и Ому», «Ому— Акулий Бог». Один раз я услышал, как Валентино сказать помощнику: «Я думаю, что они действительно смотрят фильмы, там, на балконе». Да, мы смотрели. Мы жаждали культуры. Мы хотели учиться — слушать счет Бизе или исследовать наборы фильмов. Вскоре после этого времени, как ни странно, Валентин появился, в «Любите счастливо» братьев Маркс, в котором Мэрилин насмехалась над Граучо в ее самых известных появлениях на экране».
Одно из любимых парковочных мест находилось недалеко от дома на Эннис Глендовер, высоко над Лос-Анджелесом. Построенный Фрэнком Ллойдом Райтом в трапециевидной форме (как и многие другие проекты Райта), он известен как «храм майя» из-за его потрясающей схожести с древними постройками Центральной Америки. Ходили слухи, что в этом здании обитают призраки — у него было довольно мрачное прошлое. Он находился на одной линии с «Майанским театром».
«В основном мы хорошо ладили друг с другом. Я могу припомнить только одну серьезную размолвку. Она случилась из-за длинного белого шарфа из униформы авиационного корпуса Второй мировой войны, который у меня был примерно с 43-го года. Мы долго не могли найти его, и я решил, что она заныкала его где-то подальше и не хотела отдавать. Я стал необоснованно обвинять ее, и она стала раздражительной. Я перерыл каждую коробку в багажнике ее машины. В конце концов, мы нашли его — шарф был засунут на самое дно кровати, под матрасом. Я до сих пор подозреваю, что она просто хотела сохранить его. Я был еще довольно молодым и неопытным в определенных вещах — я не понимал, что женщины любят держать на память такие вещи».
«Многие люди сейчас любят рассказывать о своей связи с Мэрилин, от президентов до коридорных, о том, как она предоставляла им сексуальные услуги за все то, что у нее сейчас есть. Как Джо Шенк — я был там в это время и я знаю, что она ужинала с ним пару раз. Он немного помог ей деньгами — на этом все закончилось. Некоторые приписывают ей цитату: «Это был последний член, который я когда-либо сосала». Она никогда такого не говорила. Я вспоминаю сцену из «Продюсеров», где Кеннет Марс потрясен неосведомленностью Дика Шоуна о Гитлере: «Der Fuhrer никогда не говорил, Детка!» Она никогда этого не делала. Это не было свойственно тому времени, как сейчас. «Deep Throat» (Глубокая глотка) сделал это популярным. Она сказала мне, что она «просто позволила ему распустить руки и бросать многозначительные взгляды».
Антон ЛаВей обладает уникальным знанием о той части жизни Мэрилин, которая обычно считается «потерянным» периодом. Она была растеряна, расстроена из-за недавнего увольнения из «Коламбии Пикчерс», живущая с частью своих вещей разбросанных в номере мотеля, и частью — в коробках в багажнике ее машины, сохраняя при этом ее заветную комнату на Hollywood Studio Club. «Это время было тяжелым и депрессивным периодом — вероятно, самым худшим моментом в ее жизни до самой смерти».
Интрижка с Мэрилин длилась всего несколько недель. Антон вскоре познакомился с дочерью влиятельного лосанджелеского бизнесмена. Это дало возможность приобрести материальные блага для будущего процветания. Несмотря на то, что он получит часть того, на что он надеялся, интеллектуальные и сексуальные аспекты его нового романа будут ограниченными. Он долго будет сожалеть о совместимости, которую он принял как должное и не ценил в его отношениях с Мэрилин. Но уже было слишком поздно. Она шла дальше по ее жизни, начиная свой хорошо задокументированный взлет к исполнению своей мечты и последующих кошмаров. Хотя они будут переписываться следующее десятилетие, они больше никогда не увидят друг друга.
«Люди не осознают, сколько времени длится вечность, когда они говорят, что хотят жить вечно. Все декорации будут смешиваться — эмоции останутся сильными, но отдельные сцены не задержатся в вашей памяти. Прошлое будет смешанным и смазанным. Лучше жить недолгое время, но пусть каждая сцена, каждое воспоминание выделяется в вашей памяти также сильно, как и сопровождающие их эмоции».
Хотя в реальности они были вместе лишь на короткое время, они друг для друга создали образы, которые будут повторяться с пугающей регулярностью на протяжении всей их жизни. Снова и снова, их миры переплетутся множеством способов, как определенная тема, повторяющаяся во многих операх. Антон, возможно, установил периодический физический тип мужчины для Мэрилин. Несмотря на то, что все ее любовники выглядели различно, они имели некоторые общие характеристики: худые, а не в теле, темноволосые, скорее дикари, а не херувимчики. Тот же общий типаж мы можем наблюдать в жизни Антона. Диана ЛаВей выглядит удивительно похожей на Мэрилин, и обладает многими такими же характеристиками. Первая жена Антона, Кэрол, часто описывается как «Миниатюрная Джейн Мансфилд», еще один светловолосый секс-символ ХХ века (с которой Антон был в тесной связи позже). И кажется, даже сегодня, если вы хотите продать много своих газет и журналов, просто убедитесь, что в них есть достаточно заголовков с «Мэрилин Монро» или «Сатана».
Разглядывая некоторые памятные вещи Мэрилин (в том числе — подписанный экземпляр знаменитого обнаженного снимка в календаре, который не только создал ей славу, но почти стоил роли в кино), Антон вспоминает: «В то время наше будущее было неизвестным. Мои отношения с ней не были ничем особенным. Люди заводят интрижку, затем расстаются. Это случается каждый день. Вокруг было много девушек, которые могли бы достичь подобной славы, которые имели сходные предпосылки: кто-то был успешной моделью, кого-то фотографировали, даже предлагали небольшие роли в ряде фильмов. Мы не знали, что нас ждет впереди. Мы просто наслаждались друг другом. Как я уже говорил, меня сильно притягивали женщины с тонкой и прозрачной кожей. Когда наступает решающий момент, уязвимость решает все».
«Но, конечно, вы получите то, что вы видите — это важно помнить, пересматривая жизнь Мэрилин. Если она выглядит уязвимой, она всегда будет ожидать провала или по-прежнему чувствовать себя уязвимой. Вы получите то, что вы видите. Вы можете судить о книге по ее обложке».
И что же знает Черный Папа о смерти Мэрилин? Он уходит от прямого ответа на этот вопрос. «Я знаю многих людей, которые исчезли за то, что имели некие неопровержимые свидетельства». Его скрытность вполне понятна, однако он признает: «Люди приходят ко мне с признаниями, которые они бы не рассказали никому другому. Вы можете рассказать Дьяволу все». Это, в сочетании с его знанием о «потерянном» периоде ее жизни ставит Антона в уникальное положение способного собрать крупинки информации об ее самоубийстве из различных источников, которые другие могут не заметить или отбросить.
В 1973 году ЛаВей написал в статье для «Cloven Hoof» , что Мэрилин Монро станет сатанинской «Мадонной» 21 века. В некотором смысле это уже произошло. После ее смерти, она была превращена в богиню. Бессмертная и обожествляемая, люди были очарованы ею — ребенком, родившимся от безумной матери и неизвестного отца. Она появилась в обществе из неоткуда и слишком быстро вернулась в ту пустоту, откуда она произошла. Как и многие женщины, тесно связанные с Антоном, она останется в нашей памяти вечно юной, так как у нее не было возможности состариться. Застывшая во времени, она была избавлена ??от ярости женского движения, поэтому мы никогда не увидим ее изменившейся. Мы считаем ее иконой, талисманом из загадочного прошлого. Мэрилин Монро не является чистой и бесполой богиней, но по-Сатанински как раз наоборот — богиней плотской: страстной, грешной, заманчиво красивой. Если Антон ЛаВей прав, и его предсказания сбылись, наше увлечение ей помогло нам сохранить нашу женственность.
©Agnemir
http://darksunrising.narod.ru/