После расставания с Мэрилин в Лос-Анджелесе, Антон чувствовал себя еще более скучающим и одиноким, чем прежде. Он продолжал играть в стриптизах вдоль набережной Ocean Park, и получал случайные заработки за игру в ночных клубах, курильных салонах и на мужских вечеринках. Но Лос-Анджелес уже потерял свою привлекательность. Помимо краткой дружбы с одним из сицилийских мафиози из банды Лаки Лучано, ничто его уже там дольше не держало. Он решил вернуться в Сан-Франциско. Даже не зная, как он будет зарабатывать на жизнь, он считал, что перспективы могут быть не лучше и не хуже, чем в Лос-Анджелесе.
У Антона не было проблем с поиском работы. Он быстро зарекомендовала себя как надежный музыкант для стриптиз-шоу. «Маленький Цезарь» Гранелли, местный промоутер и ресторатор, нанял Антона для игры на органе на различных вечеринках, которые он спонсировал в «Avalon Ballroom» и «Beach Chalet». В то же время, Антон начал применять свои таланты в качестве фотографа: он устроился на работу в фотостудию «Paramount» (не связанное с киностудией) фотографировать женщин в различных стадиях обнажения. Он любил свою работу — либо играть для раздевающихся женщин, или фотографировать их.
Когда началась Корейская война, Антону угрожала возможность быть призванным в армию. В те времена молодые люди не бежали в Канаду, чтобы избежать призыва в армию, а поступали в колледж. Даже если Антон не удосужился закончить среднюю школу, это не было помехой для тех, кто научился хитрым карнавальным приемам. В сентябре 1949 года он поступил в Сан-Франциско муниципальный колледж на факультет криминологии и приступили к созданию образа респектабельного студента. После занятий, Антон зарабатывал деньги лучшим способом, который он знал — музыкой.
Через друзей он познакомился с группировками израильских боевиков, некоторые из которых поставляли оружие вновь созданным нациям — организациями с такими именами, как Бейтар, Хашимер Хацаир, Поалей Цион, Штерна и Иргун — некоторые уже сравнимы с нацистами из-за их тактики действий. Парадоксально, но в это же время ЛаВей играл на фортепиано на встречах ветеранов бригады Авраама Линкольна, тех американцев, чей идеализм привел их в Испанию в 30-х годах, чтобы бороться за то, что они считали правильным, хотя окончательно заклейменные как левые. Именно здесь Антон встретил таких людей, как Далтон Трамбо и Алва Бесси, двух из наиболее известных членов «голливудской десятки». Бесси работал осветителем на собраниях, так как не мог найти другую работу. Антон знал, что он находился под наблюдением ФБР, как только он заходил в конференцзал, но это, казалось, не смущало его.
Антон понял, что «Красная угроза» ничем не отличается от вызванной Церковью истерии, в результате которой тысячи были сожжены на кострах как ведьмы и колдуны, просто потому, что они испугали не тех людей. У него были неприкрытые симпатии к группам, заклейменным «коммунистами». Антон всегда понимал изгоев и отверженных патриотов. Он слушал, как разочарованные люди поют песни о Мадриде, Харама, Брунете... С немного большими усилиями, чем проигрывание старых потертых записей, Антон привнес новую жизнь в их музыку. Они доверяли Антону, омолаживались его желанием учиться и пылом его игры. Изгои, для которых Антон играл, оценили его энтузиазм и угощали его историями о партизанах, которые воевали в интернациональных бригадах, надеясь, что некоторые из них будут переданы последующему поколению.
ЛаВей вспоминает: «Все это было очень похоже на кадры в старых фильмов, как «Леди на пирсе 13». В Сан-Франциско существовали два основных места для встреч: Еврейский общинный центр и центр Объединенных Рабочих, куда ребята спускались с кораблей и прямо шли на встречу с контактами в библиотеке одного из этих мест. Меня наняли играть на показе мод или варьете, и прямо после этого я выходил к пристани, где на суда в Израиль грузили ящики с оружием. Много оружия было «освобождено» во время войны американскими солдатами и помечено как DEWAT [деактивированные военные трофеи]. Но прежде, чем оно имело возможность официально быть деактивированным, его сложили и отправили в Израиль. Они попадут в ящик с надписью «меноры» или что-то в этом роде — в основном немецкие MP 40-х годов и Р-38, но даже встречались японские Nambus, все, что попало в их руки. После этого, я получаю письма похвалы от организаторов показа мод, которые говорят, насколько я обогатил их представления, абсолютно не зная, чем я занимался после их шоу.
Тех сионистских торговцев оружием можно было называть идеологическими наемниками. Они считали: «Ну, что я делаю, может, не имеет большой разницы, но, по крайней мере, я делаю то, что я умею лучше всего». Многие казались более заинтересованными в утончении и совершенствовании инновационных оружейных технологий, с которыми они экспериментировали, чем в конечной цели создания оружия. Я встречал сионистов, которые вышли прямо из европейских тюрем — не нацистских концентрационных лагерей, а других тюрем и имели пулеметные шрамы на спинах и ногах. К тому времени они выработали своего рода двойственное отношение к нацистам. Многие из них были замечены в Первой мировой войне на стороне Германии, а затем воевали в Испании против Германии, только чтобы сформировать сомнительные альянсы с нацистами против англичан в Палестине, а затем боролись, чтобы подтвердить новое государство Израиль. Существовало всегда много таких вещей, о чем большинство людей до недавнего времени даже не хотели слышать. Есть книга под названием «Сионизм в Век диктаторов», которая подтверждает многие мои подозрения о том, что именно происходило между сионизмом и нацистской Германией.
Я почувствовал кульминацию всего этого эпизода в моей жизни много лет спустя, вскоре после выпуска Сатанинской Библии. Я встретился с Ассафом Даяном, актером и сыном легендарного министра обороны Израиля Моше Даяна, и он был восхищен книгой, согласен с каждым словом в ней. Он сказал, что это была именно та философия, которую они практиковали, были вынуждены практиковать в современном Израиле. Он пригласил меня останавливаться в его доме в Тель-Авиве всегда, когда я захочу».
Когда доходы Антона от карнавала стали истощаться, он работал в театрах бурлеска, играя для ведущих стриптизерш, как Лили Сен-Сира, Зорита, Темпест Сторм, и Эвелин Вест. (В Оклендском театре Ел Рей, где он работал, бывший армейский фотограф по имени Расс Мейер только начинал новую карьеру как легендарный режиссер фильмов в стиле ню.) Антон заметил то же самое явление, которое он увидел во время свой работы на карнавале и в других стрип-шоу. Независимо от того, каким завораживающим было выступление женщин на сцене, люди всегда отвлекались на симпатичную девушку в зале, которая «случайно» показывала немного голой ноги чуть выше верха чулка, чем это было положено. Если она делала это с достаточно очевидным невинным видом, каждый взгляд был направлен на нее, а не на девушку, извивающуюся перед ними. Именно этот тип похотливого интереса, который он видел, появлялся в аттракционе «ветреная дырка» на карнавале.
В голове у Антона стала формироваться формула, которая, в конце концов, превратилась в « Закон Запретного». Этот закон описывает очень интересную человеческую особенность быть более привлеченным запретным, чем разрешенным. В театрах бурлеска симпатичная посетительница, показывающая больше тела, чем она осознает, является гораздо более заманчивой, чем похотливая стриптизерша на сцене, снимающая всю одежду. В «ветреной дырке» женщина, атакованная напором воздуха, действительно показывает больше, чем предполагается увидеть — грязное нижнее белье, или его полное отсутствие! Зритель увидит то, что абсолютно не предназначено для посторонних глаз. Это противно, и, следовательно, неотразимо. Компетентная ведьма изучает эти принципы и применяет их к своей выгоде. (Антон изложил эти методы в своей книге «Совершенная Ведьма», переизданная под названием «Сатанинская ведьма» несколько лет спустя.)
«Playland at the Beach» в Сан-Франциско был одним из величайших луна-парков на побережье Америки. Некоторые из карнавальных друзей Антона работали там в межсезонье и его близость к ярмаркам привлекли к этому месту. (Высоко на скалах растянулись «Бани Сутро», легендарное населенное «призраками» место, если они когда-либо существовали). Именно здесь, однажды вечером, Антон познакомился со своей первой женой, Кэрол Лансинг, дочерью исполнительного директора банка Wells Fargo. Он был сразу очарован 157-сантиметровой, кукольной блондинкой. Друзья называли Кэрол «миниатюрной Джейн Мансфилд» за много лет, перед тем, как Антон действительно познакомился с Джейн. Когда Антон рассказал ей об этом, Джейн без колебаний ответила: «Зачем соглашаться на копию, если у тебя может быть реальная вещь?»
Так как Кэрол была несовершеннолетней, чтобы пожениться, им было необходимо разрешение родителей. Несмотря на то, что родители поддерживали свою дочь, им не нравилась ее связь с этим зловещим, «более взрослым» Антоном. ЛаВей обнаружил, что его внешность не вызывала одобрения у большинства родителей. Хотя его суровый, мрачный вид был довольно популярным у девочек, он вынужден был встречаться с ними втайне от их родителей.
Во время свиданий с Кэрол, Антон выглядел еще более подозрительным из-за глубокого шрама на правой щеке. Он получил его в возрасте 16 лет в стычке с другом, перед тем как уйти из дома для работы в цирке. Драка началась из-за ехидного замечания о нравственности девушки, с которой Антон встречался в то время. Антон пришел в ярость. Когда схватка стала довольно яростной, другой мальчик вытащил нож и порезал щеку Антона. «У него действительно не было выбора. Я сильно придушил его, и я потерял всякое осознание реальности, кроме того, что он оскорбил девушку. Печально то, что он оказался прав».
Через некоторое время после драки, мальчик, который порезал Антона, попал в полицейский участок по абсолютно другому поводу. Пребывая в камере, он зацепил свой пояс за трубу над головой, завернул другой конец вокруг шеи и повесился. Первый опыт Антона о непреднамеренном возмездии.
Родители Кэрол в конце концов были покорены своеобразностью Антона, его музыкальными талантами, и преданности их дочери. Видя непоколебимую увлеченность Кэрол, у них не было другого выбора, чем принять их нового зятя таким, каким он был. Антон, в свою очередь, приложил усилия для соответствия своей новой роли как женатого человека. Он применил свое образование в области криминологии и таланты к фотографии на позиции полицейского фотографа департамента полиции Сан-Франциско. Здесь он еще раз столкнулся с самыми худшими сторонами человеческой натуры. Доступный 24 часа в сутки, он мчался через весь город, чтобы сфотографировать сцены убийства, самоубийства, автомобильной аварии, взрывов — все серьезные ситуации, требующие расследования.
Там он наблюдал кровавые сцены, заставляющие Антона серьезно задуматься: дети, размазанные по тротуару водителями, которые затем скрылись с места преступления, молодые женщины, жестоко убитые ревнивыми мужьями, раздутые утопленники, выловленные из залива Сан-Франциско, мужчины, расстрелянные своими братьями или лучшими друзьями, изнасилованные и растерзанные девчонки. Как он мог верить, что существует божественный план такой бессмысленной бойни, что Бог из своего Рая следит за всеми этими людьми? Какой смысл может быть в такой боли и страдании невинных душ? Выходит, что Бога нет. Люди должны отвечать перед другими людьми, а не ожидать суда некоего верховного божества — такого Бога не существует.
«Бога нет. Не существует высшего, всемогущего божества на небе, которое заботится о людях. Нет никого, кого волнует судьба человечества. Человек — это единственный существующий бог. Человека надо научить отвечать перед собой и другими людьми за свои действия».
Антон решил, что должен быть новый представитель правосудия — не какой-то деспотичный, патриархальный Бог с белой бородой, а новый защитник человека. Тот, кто не устранен от нас и окутан «божественностью», но тот, кто понимает муки человеческого бытия, который разделяет наши страсти и слабости, но все же мудрее и сильнее. Антон начал понимать, что большинство наших достижений в науке и философии были достигнуты теми, кто восстал против «Бога» и церкви, или диктата обычного общества. Нам нужен был представитель этого революционного, творческого, неугомонного духа внутри нас — не Святого Духа, но, возможно, его мятежного двойника.
Антон уже знал единственную личность, отвечающую всем требованиям. Божество, чей мятежный и страстный характер был описан из темного начала времени, со страхом и/или восхищением. Сатана, под тем или иным именем, преследовал человечество, искушая его сладчайшими наслаждениями и посвящая его в ослепительные тайны, предназначенные только для богов. Дьяволопоклонники обращаются к Нему не как к «Верховному Отцу», а как к своему соплеменнику, который непосредственно занимался земными делами мужчин и женщин. К нему можно было обращаться за возмездием и он давал заслуженные награды, непонятные «небесному» «Богу». Вместо того чтобы создавать грехи, которые обеспечат покорность виновных, Сатана призывал к потворству. Он — единственное божество, которое действительно понимает нас.
Антону приходилось держать свою камеру всегда наготове, поэтому он не удерживался от соблазна делать интересные снимки, когда он видел нечто особенное. Его фотографии того периода демонстрируют сильное влияние Артура Феллига, известного как Виги, который работал нью-йоркским полицейским/криминальным фотографом в 40-х годах. Композиции Антона демонстрировали такой острый реализм, что он граничил с жутью, ранние предшествующей работам Дианы Арбус.
За годы работы в полиции его фотографии привлекали немало внимания. Он выставлял некоторые свои композиции, продал несколько снимков в журналы, и выиграл награды в некоторых конкурсах. Люди не всегда радовались фотографиям Антона: места убийства, искаженные обломки авто после катастрофы, или его не менее тревожное видение семейного пикника на пляже; но, тем не менее, что-то приковывало их взгляд. Антон, однако, решил, что фотоаппарат слишком ограниченный, слишком механический.
К тому моменты Антон уже некоторое время писал картины, экспериментируя, среди всего прочего, с техникой, почерпнутой из работ Айвона Олбрайта, который разработал зловещие картины в цветовой последовательности для киноверсии «Портрет Дориана Грея». Одной из таких картин, которые Антон выставил, был отвратительный портрет человека в полусгнившем состоянии — свой ??«Портрет на чердаке», созданный в возрасте 21 года. Картина была помещена в окне галереи для привлечения клиентов, но это было слишком шокирующе — так много людей пожаловалось, что она был удалена.
Еще с 1951 года, взгляды Антона сформулировались достаточно четко, чтобы попытаться разыскать группу «официальных» дьяволопоклонников. Он посетил филиал ордена Телемы в Беркли, последователей Алистера Кроули, который с гордостью называл себя «Самым проклятым человеком в мире», и якобы имел связи с темными силами. Антон был разочарован, обнаружив, что Беркли — просто куча мистически настроенные почитателей карт Таро, которые считали, что изучение восточной философии, восточных языков, астрологии и медитации поможет достичь духовной Нирваны Единства. Несколькими годами ранее, Антон заказал книги Кроули от Джека Парсонса в Пасадене — «Равноденствие Богов», «Магия без слез», «Дитя Луны», «Дневник наркомана», «Меч и песня», «Tannhaeuser», «Книга Лжи», «Йога для чайников», и «Книга Закона». Когда биография Кроули Джона Симондс «Великий Зверь», вышла в 1952 году, Антон сделал вывод, что основатель телемитов был наркоман и позер, чьи наибольшие достижения были, как поэт и альпинист. Несмотря на истерические рассказы о диких Сатанинских оргиях, которые якобы имели место и намеки на кощунственные идеи в его произведениях, последователи Кроули были довольно безобидными — намного более неземными, чем Антон ожидал. Антон понял, что людям нравилось создавать фантазии о предполагаемом культе дьяволопоклонников, независимо от того, какой безобидной группа действительно была.
В 1952 году родилась первая дочь Антона, Карла Марица. Ее темные, вьющиеся волосы и пытливый ум напоминали ее отца, образуя магическую связь между ними с самого ее рождения. В следующем году обязанности Антона в отделении полиции были расширены, когда его назначили, (не по собственной просьбе), диспетчером «800-тых вызовов», которые приходили через различные бюро. Это был код, обозначающий «звонки сумасшедших»: сообщения о привидениях, светящихся объектах, летающих на заднем дворе, странных звуках, НЛО, таинственных лучах, — все те мистические вещи, происходящие в ночи. Работа стала еще более интересной. Никто другой из полицейских не хотел эти задания — не из страха перед насмешками из-за термина «звонки сумасшедших», что могло бы следовать из названия, а из-за скрытого страха быть вовлеченным во что-то «жуткое».
Антон был в восторге. Для охоты на приведения он использовал терменвокс, ранний электронный музыкальный инструмент, как детектор вторженцев. Установив его на фиксированной частоте, можно было наблюдать колебания тона и интенсивности, если какая-то сущность появится вблизи. (Голливуд использует терменвокс в качестве стандартного оборудования для жуткой фоновой музыки в фильмах о домах с привидениями). Он установил ловушки для «призраков»: камера с инфракрасной пленкой и чувствительным триггером для записи любой потусторонней активности; микрофон был использован для записи любых призрачных звуков, которые проходящие мимо привидения могли бы издавать. Он провел не одну ночь в спальном мешке, лежа в ожидании ничего не подозревающих призраков. Антон действительно был одним из первых американских «Охотников за привидениями».
«Современные охотники за привидениями — это те, кто знают человеческую природу. Настоящее паранормальное нашего времени — это сокровенные тайны человеческой психики. Новые Карнаки, Джоны Сайленс и Жюли де Грандинс не ходят по кругу, стуча в тибетские бубны, и больше не стоят в защитных пентаклях, изгоняя демонов и монстров прошлого».
«Исследователь, который теперь противостоит силам зла на их собственном поле, как это было в старых пожелтевших журналах, будет заглядывать ничего не подозревающей жертве в глаза и говорить: «Вы несчастливы, не так ли? Включите ваш проигрыватель на полную мощность, слушайте непрерывный ритм и пусть музыка захлестнет вас. Мчась на авто по шоссе, наглухо закройте окна и наслаждайтесь ощущением. Вы — новые рабы, ходячие мертвецы, карикатура на человека, и даже не подозреваете об этом. Я знаю, что вам нужно, даже если вы этого не знаете. Галерные рабы — вот кто вы, гребцы, дружно поднимающие весла под барабан надсмотрщика.
Вот у меня в руке я держу кнут, что уничтожит вас, или освободит, в зависимости от вашей предрасположенности. Вы не сможете меня провести. Вы можете обмануть тех ученых, но только не меня. Я знаю, что вам нужно». Современные охотники за привидениями — эксперты сверхъестественного — фрейдистские понятия теперь потеряны в пыльных забытых текстах. Они находят смысл в смысле. Их Господь не может этого сделать правильно — и никогда не мог. Это работа Дьявола — и всегда была. Если они хотят Ад, я дам им «их Ад»».
Конечно, большинство экспериментов Антона были бесполезными, кроме удовлетворения его научного любопытства. На его регулярных заданиях Антону приходилось еще больше узнавать о тайнах человеческого животного. Это происходило по следующей схеме: Антона вызывали в дом, где испуганная супружеская пара была разбужена потусторонними стонами, исходящими из запертой мансарды. Порывшись в паутине и под навесами крыши дома, Антон обнаруживал источник «потусторонних стонов»: ржавая консервная банка, свистящая на ветру, или бедный, полуголодный кот, что упал через дырку в крыше и не мог выбраться.
Но когда Антон показывал нервничающим обитателем дома простую причину их проблем, их разочарование было слишком очевидно. «Что, все?» Антон научился немного привирать: «Ну, конечно нет, там было еще кое-что, — говорил он, подмигивая. — Но я уже об этом позаботился». Это был гораздо более удовлетворяющий ответ — о неком экзорцизме, исполненном от их имени, и Антон мог оставить заветные страхи нетронутыми. Опять же, он понял, что независимо от существующих доказательств, люди будут настаивать на том, во что они пожелают верить. Его репутация как охотника за привидениями крепла и множество людей стали связываться с ним и для других расследований и «экзорцизмов». Антон изучил тонкое искусство решения проблем и поддержания тайны в то же время. Хотя большинство из «800 вызовов» раздражало Антона своей глупостью и слепой верой в сверхъестественное, его репутация за пределами отделения полиции росла.
В течение нескольких лет, Антон развил постоянную клиентуру, делая работу, которая ему больше всего нравилась. Люди были согласны платить хорошие деньги, чтобы их дома были «очищены» от духов, или быть загипнотизированными, чтобы избавиться от курения, лишнего веса или набраться смелости и попросить нужного им повышения. Под конец, клиенты просили совета у Антона, как сделать простые амулеты или заклинания для любви и мести. Конечно, тот, кто столько знал о мире духов, вполне мог бы помочь получить их бывших любовников обратно. Так он и сделал. К 1955 году, он был готов покинуть службу в полиции и сосредоточить все свои силы на дальнейшие исследования Черных искусств.
Чтобы дополнить свой доход как экзорциста и гипнотизера, Антон вернулся к игре на органе, на этот раз в бывшем баре и вообще в доме с плохой репутацией, называемым «Пойнт Мори», расположенном вдоль берега примерно в 15 милях к югу от Сан-Франциско. Антон с семьей переехали на квартиру рядом с холмами Сутро, с видом ярмарки на пляже, где трехлетняя Карла ночью засыпала под крики и смех на карусели внизу.
Также у нее не было возможности скучать от отсутствия домашних животных. Один из партнеров Антона, писатель Юний Адамс, зная его любовь и историю общения с большими кошками, контрабандой привес десятинедельного черного леопарда, через Бирму, а затем через Израиль в подарок Антону. Леопард по имени Золтан, возглавил дом и получал большое удовольствие, лежа на верху лестницы в ожидании, когда кто-нибудь заходил в дом этажом ниже. Когда ничего не подозревающий гость достигал той точки на лестнице, Золтан наваливался в полную силу и пытался свалить его вниз по лестнице или упасть вместе с ним. Некоторые осторожные друзья научились вызывать Антона перед покорением лестницы, чтобы убедиться, что его домашний любимец под контролем.
Антон также вспоминает, что Золтан любил забираться в кроватку Карлы, когда она была крошечной девочкой и спать с ней. Он и Кэрол просыпались от тихого скрипа колыбели, когда Золтан прыгал и балансировал на боковой панели, после чего приглушенный «Плюх!» возвещал о том, что он приземлился рядом с Карлой, стараясь быть максимально тихим. Утром Антон найдет свою дочь крепко спящей, с лицом, прижатым к решетке кровати и болтающейся ногой, а довольный Золтан дремал, заняв три четверти кроватки.
Когда холодные ветра с океана уносили туман со скал около квартиры Антона, в обсаженный деревьями парк, который однажды был частью особняка Адольфа Ситро, Антон закутывался в черное пальто и брал Золтана на прогулку в тумане. Поздним ночным прохожим или пассажирам, ожидающим автобус, было достаточно одного взгляда на зловещую пару, чтобы порядочно испугаться. Как минимум один потенциальный злоумышленник был потрясен, обнаружив, что «собака» на конце блестящей стальной цепи оказалась вовсе не собакой. Антон упивался его реакцией и чувствовал, что сформулировал для себя новое открытие. Он стал нуждаться в большем жилом пространстве, где бы он свободно практиковал свои странности.
К тому времени Антон уже стал местной знаменитостью благодаря своим странным привычкам и необычным домашним животным. Многие из дружков по цирковым и карнавальным дням поддерживали с ним дружбу, отлично вписываясь в необычное общество на холмах Сутро, и слухи только усиливались. Антон понял, что ему необходимо место с большим количеством комнат, вдали от любопытных соседей, уникальное место, которое он может украсить в своей манере — более подходящее к его растущей репутации как охотника за привидениями, гипнотизера и мага. Ему нужно было время, чтобы быть в состоянии применить некоторые магические формулы, которые кипели в его голове. Его жизнь начала формироваться, вторя той модели, которая зародилась с самого его детства. Уже не было никаких сопротивлений зловещим направлениям, которые искушали его и вели неумолимо вперед.
©Agnemir
http://darksunrising.narod.ru/